Будни контрразведчика [иллюстрации] - Роберт Тронсон

Тем временем «Красные — один и два» ждали у ворот. К восторгу Хаббард–Джонса, их долго и внимательно разглядывали через маленькую решетку, прежде чем впустить. Хаббард–Джонс удостоверился, что на улице ни души, и полез на свое кирпичное укрытие — сверху лучше видно.

То, что он заметил, превзошло все его ожидания! Из одной дымовой трубы «Рокового дома» показался тонкий металлический стержень и медленно пополз вверх.

— Антенна! — трепетно прошептал Хаббард–Джонс, не видя, что из–за его спины вынырнула полицейская каска.

Хаббард–Джонс полез было в карман за микрофотоаппаратом, но почувствовал, что его схватили за ноги.

— Попался! — победоносно завопил страж порядка.

Стараясь удержать равновесие, Хаббард–Джонс замахал руками, но тут почва стала ускользать у него из–под ног, и в мгновение ока оба — и преследователь и жертва — оказались погребенными под целой тонной кирпича.

После этого дела пошли из рук вон плохо. Чертовы ослы в полицейском участке притворились, будто никогда не видели карточки ЦСБ[14], которой Хаббард–Джонс без всякого успеха размахивал у них под носом, грозя позвонить самому министру внутренних дел. Его бесцеремонно втолкнули в холодную камеру, где пахло дезинфекцией и мочой.

Выпустили его только через несколько часов, когда разыскали инспектора. Тот высокомерно заявил:

— Но вы должны признать, что все это выглядело весьма подозрительно. Наш сотрудник просто–напросто выполнял свои обязанности. Ну ладно, ладно, какого черта вы разорались — ваши дурацкие карточки засекречены, у нас в полиции только инспекторы и высшее начальство знают, что это за бумажка…

— Я этого так не оставлю, — пригрозил Хаббард–Джонс самодовольному фараону, с достоинством покинул участок и сел в подъехавшее такси. По дороге он ругал полицейских последними словами и возмущенно повторял: «По крайней мере, обратно они могли меня отпва–вить в полицейской машине».

7. Ночь длинных совещаний

СОВЕЩАНИЕ 1. ЗДАНИЕ НА НАБЕРЕЖНОЙ ВИКТОРИИ. Бойкотт, обращаясь к своим коллегам — полицейским электронного века:

— Теперь все зависит от нас, нельзя терять ни минуты. Главное — любой ценой удержать преимущество во времени. Я никогда не прощу себе, если, положим, МИ–5 опередит нас в этом деле… («Безликие», пожалуй, были единственным отделом безопасности, который не проводил в ту ночь совещаний. Тем не менее все, что говорил Бойкотт, передавалось в секретный штаб МИ–5 на Керзон–стрит и записывалось там на магнитофон)… у нас имеется то преимущество, что мы используем современное оборудование, мыслим по–современному. И главное наше преимущество — никому, кроме нас, не известно о доме Кромески.

Он торжествующе махнул рукой, сбив со стола бюст сэра Роберта Пила[15].

СОВЕЩАНИЕ 2. ФЕШЕНЕБЕЛЬНЫЙ КЛУБ НА МЕЙФЕР. — Этот осел Бойкотт воображает, будто напал на интересное дело. Его ребята, по–моему, выследили сегодня какую–то женщину. — Бригадир Радкинс беседовал со своими начальниками подразделений. — Пустая затея, конечно, а все же не спускайте с него глаз. В последнюю минуту его всегда можно будет обойти и успех приписать себе…

СОВЕЩАНИЕ 3. ЗАЛ ИНСТИТУТА ЖЕНЩИН НА ОКРАИНЕ ЛОНДОНА. Дама Берта Спротт — на ней изящный туалет, она только что с приема у королевы — держит речь перед сотрудницами своего отдела, отменными уродинами, известными больше как «Ищейки»[16].

— Если предоставить мужчин самим себе, с ними не оберешься хлопот. Я всегда говорю: в интересах нашей контрразведки мужчин нужно держать от нее подальше. А потому, душеньки, займемся–ка этой старой крысой Радкинсом — следите за каждым его шагом.

СОВЕЩАНИЕ 4. ПОХОРОННАЯ КОНТОРА НА ДОЛЛИС–ХИЛЛ. — Разузнайте толком, что замышляет эта чертова кукла Берта Спротт со своими ведьмами, — приказал безымянный глава сектора «Б» службы внутренней безопасности. (Как обычно, он вещал из–за ширмы. Он без малейшего на то основания убежден, что ни одна душа, включая собственных сотрудников, не знает, кто он такой.)

СОВЕЩАНИЕ 5. КАЮТ–КОМПАНИЯ ВОЕННОГО КОРАБЛЯ «X». Командор Солт, обращаясь к лейтенанту Игару:

— Ах, «Девять муз»? Я, старый морской волк, в литературе не очень–то разбираюсь. Но ты, сынок, пока суд да дело, пристраивайся в кильватер к нашему безымянному дружку из сектора «Б».

СОВЕЩАНИЯ С 6 ПО 30. ПОДВАЛЫ, ЧЕРДАКИ, КЛУБЫ, ГОСТИНЫЕ И Т. Д. Совещания мало чем отличаются от описанных выше. Почти все отделы службы безопасности сумели тайком кое–что выведать. В эту ночь стадное чувство согнало их вместе — повсюду строились всевозможные догадки об операции «Девять муз».

СОВЕЩАНИЕ 31. «АКЦИОНЕРНОЕ ОБЩЕСТВО ФУТЛУС». — Бейтс, если вы не прекратите свою надоедную болтовню о девяти музах, я вас кастрирую.

Хаббард–Джонс по–прежнему считал, что разговор о музах ведется ему в пику, что ставится под сомнение его эрудиция.

— Но послушайте, сэр, ведь это наверняка связано с шайкой, которую вы раскрыли. То есть если они действительно, как вы говорите, новая ударная группа из–за «железного занавеса»…

— Заткнитесь, Бейтс. От вас голова идет кругом. Это совещание началось неудачно. Полчаса потратили, приколачивая к стене «святилища» огромную карту района Нотинг–Хилл. Задача оказалась не из легких — изуродовали стену, Рональд зашиб молотком палец, а у Хаббард–Джонса вконец испортилось настроение.

— Бейтс, сколько у нас всего людей?

— Тридцать восемь человек, сэр.

— Без вас знаю, что в отделе тридцать восемь сотрудников, дурак вы набитый. Отвечайте четко, если вы на это вообще способны, сколько сотрудников могут немедленно выйти на операцию?

Рональд, проглотив обиду, потянулся за списками.

— В нашем распоряжении восемь человек и один в отпуске.

— Чем занимаются остальные?

— Четверо уехали по обмену от Общества англохорватской дружбы, пятеро следят за венгерским рестораном, где…

Хаббард–Джонс не захотел слушать дальше. Встав в наполеоновскую позу, он изрек:

— Снимите их с этого задания. Они мне нужны.

— Но, сэр, это не так просто…

— Мне понадобятся все, кого удастся заполучить, — не унимался Хаббард–Джонс. Он взял гигантскую булавку с красным бумажным флажком и подошел к карте. — Необходимо круглосуточное наблюдение за данным объектом. Линкольн–Террас, 96. Кодовое название — «Роковой дом».

Он театральным жестом всадил булавку в карту. Карта, словно она только этого и ждала, плавно соскользнула на пол. Хаббард–Джонс издал яростный вопль и стал ее топтать.

Он гонял карту пинками по всему кабинету, извергая на нее потоки брани, пока не зашиб ногу — ту самую, на которую утром свалилась газовая колонка. Это его полностью доконало, и он, чуть не плача, повалился в кресло у письменного стола.

Рональд подождал, пока шеф немного отойдет, и начал снова его уговаривать:

— Может быть, лучше передать это дело МИ–5 или Особому управлению?

— Чтобы они потом приписали себе все заслуги? Да вы рехнулись!

Посидев в удобном кресле, Хаббард–Джонс вновь обрел спокойствие, и в нем, как обычно, опять произошла молниеносная перемена — теперь это был хладнокровный руководитель, лаконичный, твердый, как кремень, невозмутимый.

— Вот что, Бейтс. Я получил приказ от верховной власти нашей страны. Я знаю, что делаю, и не потерплю ваших мелкотравчатых попыток мне помешать. Я начал это дело, и я намерен довести его до конца. Ясно?

— Да, сэр, — покорно ответил Рональд.

— Отлично. Значит, сколько у нас людей?

— Девятнадцать, сэр.

— Мало. Чем занимаются остальные?

— Ну, кое–кто приставлен к венскому цыганскому трио.

— Кое–кто? Сколько их? — Напряженная тишина. — Бейтс, я вас спрашиваю.

— Двенадцать, — уныло признался Рональд.

— Двенадцать? — возмутился Хаббард–Джонс. — Двенадцать сотрудников мотаются за этими жалкими цыганами? Отозвать.

— Ни за что, — вырвалось у Рональда из глубины души. Рональд был в восторге от венского трио. Он знал подноготную всех музыкантов и жадно прочитывал ежедневные сообщения агентов о каждом их шаге.

— Конечно, сэр, на первый взгляд может показаться, что двенадцать человек для них и многовато, но ведь их трое, понимаете, сэр, — трио…

— Да я что, по–вашему, не знаю, сколько человек в трио?

Хаббард–Джонсу снова почудилось, будто его образованность подвергается сомнению. Он вытаращил на Рональда водянистые глаза, точь–в–точь обозлившаяся рыба.

Пришлось Рональду уступить — жертва немалая. Теперь он ничего больше не узнает о своих обожаемых цыганах: женился ли Иозеф на той официантке и что будет с Францем, неужели ревматизм в кисти заставит его навсегда бросить музыку?